В первом поезде поехали кататься делегаты 2-го Всесоюзного съезда колхозников-ударников. Куда они ехали, мы все отлично знаем из вирусной песни Леонида Утесова: от Сокольников до Парка Культуры шла первая очередь метро. Как водится, на пилотном проекте обкатывались технические и декоративные решения для следующих линий.
Метро «Сокольники», 1935 г.
Кое-что по технологиям 1930-х было невозможно реализовать. Например, центральные залы на «Кировской» и «Дзержинской» (ныне «Чистые Пруды» и «Лубянка») были выкопаны только в 70-х, а до реконструкции пассажиры шли к выходам прямо по перрону. Зато все 20 лет, что метро носило имя Кагановича, оно развивалось не как скучная транспортная система на манер берлинского метрополитена, а как подземный музей.
Кстати, немецкие спецы приезжали консультировать наших метростроевцев и чуть было не впарили нам лифты Siemens вместо эскалаторов; хорошо бы было москвичам и гостям столицы давиться в очереди к лифту в час пик! Нет, эскалатор и удобнее, и торжественнее. Мы привыкли не замечать красоты метро, но остановитесь и посмотрите, как на той же «Дзержинской» сделан первоначально узкий проход по перрону, где нужно не спешить, а любоваться: пилоны облицованы вперемежку серым и палево-белым уральским мрамором, уфалейским и коелгинским; стены выложены по цоколю темно-серым жежелевским гранитом; простенки между пилонами, на их месте сейчас проходы в центральный зал, были беломраморными; скрытая подсветка из-под карнизов делает пилоны выше, а свод парящим. И так, товарищи, станция за станцией, все пять очередей метро, 25 лет работы инженеров, строителей и художников. Колхозники-ударники дивились, так и нам не грешно.
Популярны экскурсии для палеонтологов-любителей: в камне московского метро полно всякой вымершей живности. Огромный аммонит на «Парке Победы», наутилусы на «Добрынинской» и «Площади Революции», белемниты, по простому чертовы пальцы, на «Электрозаводской» и много прочих древних тварей замуровано в стенах станций у нас под ногами. Но в метро можно изучать и недавнюю историю. Так, первые станции еще сохраняют следы конструктивистских подходов — тонкие квадратные колонны, ажурные, почти прозрачные павильоны, и заимствуют решения ж/д станций, например, мостики над путями. А когда метро стало имени Ленина (следы замены Кагановича на Ленина нетрудно заметить, например, на «Белорусской» и «Сокольниках»), фитилек архитектурных излишеств быстро прикрутили и новые станции, все дальше от Центра, стали скучными и почти одинаковыми, обитыми мелкой керамической плиткой, как в общественном сортире или парижском метро. Унификация поразила и старые станции: во имя борьбы с «излишествами» светильники уникального дизайна заменялись на типовые газосветные трубки, а вместо массивных дубовых дверей ставили стекло в алюминиевом профиле. Из готовых архитектурных проектов пакетом вырезались барельеф и мозаики, так не повезло, например, «ВДНХ», в убранстве которой явно чего-то не хватает, а мрамор меняли на кафельную плитку, яркий пример — «Фрунзенская».
Аммонит на станции «Парк Победы».
Наутилусы на «Добрынинской».
К закату Советской власти этот функционализм барачного типа подзабыли. В 86-87 открываются терракотовые «Теплый Стан» и затем «Боровицкая», шедевр молодого архитектора Ивана Николаева, который по молодости не побоялся взять заказ на работы прямо у Кремля (ему скинули старшие товарищи, которые отказались). Через пять лет Николаев сделает эскизы мозаик к станции «Достоевская», которые пролежат в столе 20 лет. «Достоевская» откроется в 2010 году и станет самой страшной в московском метрополитене.
«Достоевская» — самая поздняя из станций, оформленных Иваном Николаевым.
Станция «Достоевская».
В начале нашего века временно торжествует квази-стиль, который вежливо называют «московская эклектика». В метро идет неуверенное экспериментирование с форматами и материалами: веселенький и придурковатый новый выход «Маяковской» работы Ивана Лубенникова, стерео-панели Константина Худякова на «Фонвизинской», травленые на стальных плитках фотографии Бульварного кольца на «Сретенском бульваре» того же Лубенникова и т.д. Это было недолго, но, к сожалению, навсегда: метро зафиксировало и эту эпоху, когда от слова «вечность» оставались только четыре известных буквы.
Постмодернистское мозаичные панно работы Ивана Лубенникова в оформлении северного выхода станции метро «Маяковская».
Стерео-панели Константина Худякова на «Фонвизинской».
Всего, однако, не упомнишь. Мы не узнаем в лицо знаменитых советских спортсменов, отлитых в медальонах на «Динамо». Забыт анекдот времен проектирования «Электрозаводской», когда лучшие заводы перессорились, чьи бронзовые стахановцы должны стоять в подземном дворце — и в итоге зарубили все списки фамилий. В метро, как в храме, остается только большая история, эпизоды которой нужно уметь читать. Так, на открытой во время Войны «Бауманской» вместо античных скульптур встали статуи красноармейцев и тружеников тыла. А на большой мозаике при выходе с «Добрынинской» (она было почернела, как Рубенс какой-нибудь, и пару лет назад ее отмыли) радостные демонстранты несут портрет Гагарина. Задумывались, с чего бы это у них портрет Гагарина, на станции, открытой в 1950 году?
На той же «Бауманской» есть исторический анекдот и подревнее. Облицовка стен на ней сделана из редкого камня, шокшинского кварцита. Глыбу этого карельского камня когда-то подарил Франции Александр I, и из него сделан саркофаг для Наполеона. Наполеоны в Москве на Канатчиковой даче, в метро таких не пускают, но камень-то непрост! Мало прорыть тоннель и пустить туда большой трамвай — как сделано в волгоградском «метротраме», например. Оформление метро делалось на века, как интерьер египетской пирамиды, чтобы и делегаты съезда в 1935, и жители коммунистического завтра чувствовали себя как дома. Ну, а пока в метро катаемся мы с вами, и не забываем смотреть наверх.
Станция «Электрозаводская».
Станция «Киевская», конец 1930-х.
Станция «Маяковская».
Станция «Комсомольская».
Вот Маяковская, 1938 год, архитектор Алексей Душкин, мозаики Владимира Фролова по рисункам Александра Дейнеки. Мы-то с вами много видали, но тогда это был смелый эксперимент. Как говорил сам Фролов, «мозаика в подземных сооружениях после многовекового перерыва (в ранние времена христианства она служила украшением катакомб) используется впервые. Такого опыта не было не только у нас, но и за пределами Союза». Своды станции опираются на колонны из авиационной стали, сделанные на комбинате «Дирижаблестрой» в Долгопрудном. Отверстия, в которых выложены мозаики, отсылают к римскому Пантеону, но в окулюсе Пантеона виднелось небо, а на «Маяковской» — небо, преображенное человеком. Ряд композиций Дейнека позаимствовал с фотографий Александра Родченко, чей фирменный прием, нижний ракурс, пришелся тут очень кстати. Проект «Маяковской» дважды получил Гран-при, на Всемирной выставке в Париже в 1937 и на Международной выставке в Нью-Йорке в 1938. Совсем скоро под счастливым мозаичным советским небом на станции заработало бомбоубежище…
Мозаика по эскизам Александра Дейнеки украшает один из куполов на «Маяковской».
Мозаичист Владимир Фролов — человечище с раньшего времени. Его отец открыл мозаичную мастерскую в Петербурге еще при Александре III. Фроловы работали для Исаакиевского собора и Спаса на Крови. После Революции младший Фролов лишился мастерской и остался работать при Академии художеств. Первый большой заказ при новой власти он получил только в 1925 от Щусева — на оформление смальтой траурного зала нового Мавзолея. Тоже ведь — подземное сооружение…
После «Маяковской» Фролов сделал мозаики еще для двух станций, и это история настоящего подвижничества. В 1940 Дейнека отправил Фролову в Ленинград 14 картонов для строящейся станции «Донбасская», архитекторы братья Веснины, на тему счастливой жизни в индустриальном регионе страны. Мастер заканчивал их выкладку уже под бомбежками. Но на «Донбасской» они не пригодились: Днепропетровский завод металлоконструкций разрушили фашисты, и станцию пришлось строить упрощенным способом без центрального зала. Как на «Дзержинской» и «Кировской», две трубы-платформы соединялись только у выхода. Этот небольшой аванзал сохранился на нынешней «Павелецкой» после реконструкции, мы проходим по нему в сторону Павелецкого вокзала. А мозаики для «Донбасской» переехали на «Новокузнецкую», их поместилось восемь. Шесть штук исчезли бесследно.
Проект архитекторов братьев Весниных станции метро «Донбасская», сейчас «Павелецкая».
Мозаичные панно на «Новокузнецкой».
Мозаичные панно для станции «Завод им. Сталина» Фролов делал уже во время блокады. Готовые панно по одному уезжали по Дороге Жизни в Москву. Отправил последние — и умер от голода. Станция с восемью панно Фролова «Советский народ в годы Великой Отечественной Войны» открыта 1 января 1943 года. С 1956 она сменила имя на «Автозаводская», но зубило ревизионистов не тронуло мозаик, на которых запечатлен не только подвиг народа, но и подвиг одного художника.
Так станция «Автозаводская» выглядела до смены освещения.
Станция метро «Автозаводская».
Мозаики на «Автозаводской».
Если метро — зеркало истории, то наши 2020-е останутся в нем как время стабильности. Небывалые темпы роста линий, даже с учетом присоединения к сети метро Московской кольцевой железной дороги (теперь МЦК), индивидуальный дизайн для каждой станции с обильным использованием стекла и металла. И снова — монументальные мозаики («Нагатинский Затон», бюро za bor). И опять, как десятки лет назад, современные спортсмены становятся моделями для скульптурных форм («ЦСКА», группа скульпторов Студии им. Грекова). О музейном статусе метрополитена напоминают ежедневные шоу проектов «Музыка в метро» и «Искусство в метро», который делает Объединение «Выставочные залы Москвы». И в последние годы началось восстановление утрат.
Проект станции «Нагатинский Затон» выполнен архитектурной мастерской za bor. Подробнее о проекте читайте в нашей статье по ссылке.
На платформе станции «ЦСКА» установлены бронзовые скульптуры спортсменов, созданные студией военных художников имени М. Б. Грекова.
Павильону «Проспекта Мира» возвращена скульптура «Плодородие». У входа в «Сокольники» снова стоят «Дискобол» и «Баскетболистка». А в день 90-летия метрополитена на «Таганской» вновь открыта уничтоженная в 1966 скульптурная группа «Сталин и молодежь», или «Благодарный народ вождю-полководцу», тут сведения разнятся, так как и сам рельеф не раз менял облик. А нынешний рельеф никак пока не называется, и даже автор его неизвестен.
«Таганская»-кольцевая, открытая 1 января 1950, проектировалась как храм, но не псевдо-египетский или античный, как «Кропоткинская» или «Динамо», а советский храм Победы. Уникальный небесно-голубой «Таганской» — это цвет чистого неба. В окулюсе огромного купола промежуточного эскалаторного зала — круглая роспись «Салют Победы» Александры Ширяевой. В центральном зале и вдоль перронов—сияющие ярко-белые медальоны с героями всех родов войск работы знаменитой Асты Бржезицкой с Дулевского фарфорового завода и рельефы Евгении Блиновой на голубом фоне. Логично завершал праздничную композицию станции горельеф с ликующим народом и выступающей фигурой Генералиссимуса.
Оригинальная скульптурная группа «Сталин и молодежь» на «Таганской».
В день 90-летия метрополитена на «Таганской» вернули горельеф со Сталиным.
Круглая роспись «Салют Победы» Александры Ширяевой на станции «Таганская»-кольцевая.
Рельеф работы керамистов Петра Баландина и Евгении Блиновой открыли сначала в гипсе и он имел голубой фон, такой же, как на пилонах станции. Позже заменили на постоянный майоликовый с золотым орнаментом. После XX Съезда варвары срубили Сталину голову, заменив на абстрактного полководца, потом, по неподтвержденным данным, поставили фигуру Ленина, а при строительстве перехода на Таганку-радиальную и вовсе снесли.
Безымянных мастеров нового рельефа при тов. Сталине, наверно, сразу бы расстреляли. Реверс-дизайн по фотографии удался не очень: ошибки в анатомии, нарушенные пропорции и нездоровый «метамодернистский» ключ гипсового монумента, совершенно не соответствующий праздничному настрою «Таганской», оставляют у многочисленных зрителей ощущение времянки. Но надежда, что временный рельеф будет заменен, как в свое время оригинал, на постоянный, есть.
Еще лет десять назад возвращение Сталина в метро невозможно было представить. Но уходят на пенсию фигуранты запоздалого рубилова между «красными» и «белыми». Историю нельзя рвать на части, сколько ни кайся — прошлого не вернешь. Московское метро без фигуры Сталина — исторический нонсенс.
