…Я немного жалею, что не успел приобрести Фролова несколько лет назад, пока он не стал популярен и дорог. Давайте рассчитаем секреты привлекательности его «образóв».
Золото и приём
Все любят золотое. И не стеснялись бы признаваться в любви к Алексею Юрьевичу Беляеву-Гинтовту, если бы поменьше слушали голоса в голове. Золотая поталь, красный и черный, космический синий — это вот то, что делает по-настоящему красивую картину. Ловкость Фролова в том, что он без видимых усилий удаляет из картины все лишнее — т.е. «не красивое». Лаконичные композиции с решением «главный объект — крупный объект», пустые декоративные фоны, узкий набор цветов и очевидные отсылки к истории искусств (иконопись и ренессанс) делают вещи Фролова узнаваемыми и привлекательными. Чувство узнавания, которое возникает при взгляде на многие его вещи, зрителю очень дорого.
«Пребывающий в плазме». В названии данной работы понятие «плазма» можно трактовать двояко. Высокие температуры, звездные излучения и потоки энергий как среда обитания бесплотной сущности высшего порядка, но с другой стороны, это плазма крови, и этот образ как некий загадочный архетип из генетической памяти прошлых и грядущих поколений. Вечный и неизменный, созерцающий смену потоков человеческих структур и возможно управляющий ими на краю Вечности.
Отвлекусь. Вспомним, например, вещи Дмитрия Жилинского и, в некоторой степени, ранние работы Татьяны Назаренко. Они остаются современными и сегодня, спустя 40 лет после помешательства московских художников на эстетике Ренессанса. Потому что в их простоте зритель узнает пятисотлетний культурный эталон. Неспроста именно Жилинский водил Петера Людвига по мастерским, а не какой-нибудь пьяный авангардист или махровый академик. Дмитрий Дмитриевич Жилинский — этакий трикстер, балансировавший между художником советским и актуальным. В неком подобном балансе расположился и Антон Фролов.
Романтика
Сюжеты Фролова можно разделить на несколько категорий: космос, скорость и «числа» (что-то типа старого романа Пелевина, в туманной трактовке Фролова фигурируют какие-то «аккаунты», связанные с виртуальным миром и нейросетями). Вот это все, замешанное на иконописной технике, формирует замкнутую вселенную Фролова, кот. можно сравнить с космической оперой: закрытый мир, глубоко растянутый во времени и пространстве, в котором история прошлого и история будущего равновелики. Допустим, великий эпос «Роза и Червь» Роберта Ибатуллина, или цикл «Культура» Йена Бенкса, да хоть и «Звезда Пандоры» Питера Гамильтона — все эти тексты, очень привлекательные для запойного читателя в силу замкнутости на самих себе, завершенности, построены на той же триаде: космос, скорость и (виртуальное) бессмертие. Романтика — это история про победу над смертью. И христианство, и золото, и Циолковский встают сюда как родные.
«Тайны созвездий». В космосе человек узнает нечто, что меняет его навсегда. Звездный путешественник возвращается на Землю не тем, кем был, — он владеет тайной разума, который превыше всего земного. Примерно так можно описать сюжет картины «Тайны созвездий», вдохновленной повестью Клиффорда Саймака «Что может быть проще времени?» 1961 года. В книге герой, приобретая инопланетную мудрость, теряет внутренний и внешний покой — картина через технику связывает этот сюжет с библейским, в котором Соломон в своей мудрости понимает, что многие знания приносят с собой и многие печали. Фигура пилота, держащего у сердца шлем, наследует каноническим образам евангелистов. Стилизованный абрис космической ракеты, каким его любили изображать иллюстраторы книжных обложек в середине прошлого века, покоится на четырехлучевой звезде — символе, который, согласно известному справочнику Вильяма Васильевича Похлёбкина, является «символом путеводности». Созвездие Стрельца прямо над головой персонажа написано «астрономически точно» — об этом автора попросил клиент, который купил картину еще до завершения работы над ней.
Позиционирование
И наконец, в искусстве позиционирование решает многое. (Антон Фролов большой молодец, что не блоковый художник и сам по себе, но важно другое). Формально работы Фролова — станковая картина. Но с одной стороны к ней примыкает икона, то есть объект культовый, а с другой — советская монументальная мозаика, или фреска, с образами коммунистического космического послезавтра. Они обе поднимают работу Фролова из статуса «картина» (предмет потребления и декора) в статус квазирелигиозного объекта, к которому мы имеем совсем другое, уважительное отношение.
«Византийский радар». Тема одиночества человека в современном мире. Цифровая изоляция, бегство от реальности в виртуальные лабиринты соцсетей, которые отчасти символизирует сложная архитектура за спиной персонажа. Одинокое дерево в окружении бетона, как символ потери связи с природой и отстраненно парящий треугольник, как безучастный наблюдатель. Отчасти на эту картину вдохновили пустынные, сюрреалистические пейзажи Сальвадора Дали. В двух словах посыл этой картины передает изречение «У каждого свое небо».
А к этому прямо относится и мультиформатность. Картинки Фролова ничего не утрачивают в электронном формате (а это большая проблема для многих «настоящих» художников, чьи многотрудные картинки теряют всякую оригинальность на экране), и он успешно торгует постерами.
Что из этого следует? А вот что — Антон Фролов замечательно отвечает той жажде большого стиля, которую испытывает всякий здоровый человек в наше дурацкое неспокойное время. Большой Стиль — это не эстетика, а организация времени и пространства с человеком в центре. Фролов прицельно, с тонким расчетом или на интуиции, эту жажду удовлетворяет.
«Алый цветок». Эта картина посвящена квантовой физике, хотя название отсылает к известной сказке. Набор персонажей соответствующий: девушка с цветком, заколдованный принц в образе парящего над тополями НЛО. Однако идеей картины послужил раздел из физики элементарных частиц, а именно весьма необычный эпизод о классификации кварков — частиц из которых состоят протоны и нейтроны. Ученые разделили их на шесть «ароматов»(!) и названия их впечатляют — «странный», «очарованный», «прелестный» и так далее. Поэтому в руках героини цветок стилизованный под схему протона, символизирующий бесконечность познания.
Еще больше картин и рассказ об Антоне Фролове в рубрике «Знакомство».
